Неточные совпадения
— Нет, теперь поздно, так не
дадут — особенно когда узнают, что я тут: надо взять с
бою. Закричим: «Пожар!», тогда отворят, а мы и войдем.
Потом он выбрал дамские часы с эмалевой доской, с цепочкой, подарить от себя Марфеньке, и для этого зашел к Титу Никонычу и занял у него двести рублей до завтра, чтобы не воевать с бабушкой, которая без
боя не
дала бы ему промотать столько на подарок и, кроме того, пожалуй, выдала бы заранее его секрет.
С нами была тогда Наталья Константиновна, знаете, бой-девка, она увидела, что в углу солдаты что-то едят, взяла вас — и прямо к ним, показывает: маленькому, мол, манже; [ешь (от фр. manger).] они сначала посмотрели на нее так сурово, да и говорят: «Алле, алле», [Ступай (от фр. aller).] а она их ругать, — экие, мол, окаянные, такие, сякие, солдаты ничего не поняли, а таки вспрынули со смеха и
дали ей для вас хлеба моченого с водой и ей
дали краюшку.
Этого я не мог вынести, и отчаянный
бой закипел между нами. Размолвка наша действовала на других; круг распадался на два стана. Бакунин хотел примирить, объяснить, заговорить, но настоящего мира не было. Белинский, раздраженный и недовольный, уехал в Петербург и оттуда
дал по нас последний яростный залп в статье, которую так и назвал «Бородинской годовщиной».
— Я полагаю, что это от того происходит, что ты представляешь себе жизнь слишком в розовом цвете, что ты ждешь от нее непременно чего-то хорошего, а между тем в жизни требуется труд, и она
дает не то, чего от нее требуют капризные дети, а только то, что берут у нее с
боя люди мужественные и упорные.
Природа ничего не
дала здесь даром, все приходится с
бою брать.
Место, на которое указывал гусляр, было приготовлено для самого царя. Оно состояло из дощатого помоста, покрытого червленым сукном. На нем были поставлены царские кресла, а торчавшие там копья и рогатины принадлежали опричникам, окружавшим помост. Другие опричники стояли у цепи, протянутой вокруг поля, то есть просторного места, приготовленного для конного или пешего
боя, смотря по уговору бойцов. Они отгоняли народ бердышами и не
давали ему напирать на цепь.
Кому бог
даст одоление, тот будет чист и передо мною, а кто не вынесет
боя, тот, хотя бы и жив остался, тут же приимет казнь от рук палача!
Внезапно другая сабля свистнула над головою князя. Матвей Хомяк прилетел господину на помощь. Завязался
бой меж Хомяком и Серебряным. Опричники напали с голыми саблями на князя, но деревья и лом защитили Никиту Романовича, не
дали всем вдруг окружить его.
— Ого-го-го! Пошли наши, пошли! — радостно гогочет толпа зрителей, подбодряя свою сторону, и, вприпрыжку следуя за
боем, будто невзначай
дают пинки в бока лежащих на земле слобожан.
—
Давай бою-у-у! Пошла наша, пошла-а! Бей их! Бей! Бей!
— Всяко бывало… А вот в этом городишке, — указывает на Казанлык, — после
боя наш батальон ночевал. Когда мы встали на другой день, так солдаты натащили кувшины с розовым маслом и
давай сапоги мазать…
— Что это? — горячась и вздрагивая, заговорил Маякин. — А это у него или с перепою, или — не
дай бог! — материно… староверческое… И если это кулугурская закваска в нем, — много будет мне с ним
бою! Он — грудью пошел против меня… дерзость большую обнаружил… Молод, — хитрости нет в нем… Говорит: «Все пропью!» Я те пропью!
—
Дайте подумать, — отвечал он, чувствуя, что сердце его забилось не совсем обыкновенным
боем.
Пятидесятизарядная модель 27-го года, гордость французской техники для близкого
боя, била всего на сто шагов, но
давала поле два метра в диаметре и в этом поле все живое убивала наповал.
— Нетление плоти! — кричал он. —
Бой с дьяволом! Бросьте ему, свинье, грязную дань! Укрощай телесный бунт, Петя! Не согрешив — не покаешься, не покаешься — не спасёшься. Омой душу! В баню ходим, тело моем? А — душа? Душа просит бани.
Дайте простор русской душе, певучей душе, святой, великой!
Но вот и здесь, в Петербурге, с Бенни открылась та же забота, что была с ним в Лондоне: эмиссару надо
дать занятие, достойное герценовского посла: надо было показать ему, что вся русская революция, о которой тогда били тревогу за границею, тут уже совсем на мази, что все здесь и ключом кипит, и огнем горит, и что еще денек-другой, да и «заутра
бой».
…Сципион, явяся к
бою,
На Аннибала наплевал;
Помпея Цезарь в ухо хлопнул,
От Александра Дарий лопнул,
Ахилл туза Гектору
дал…
Брат Петрусь
дал волю геройскому своему духу: завел кулачные
бои, для примера сам участвовал, показывал правила, занятые им на кулачных
боях в городе во время учения в школах, ободрял храбрейших.
Но Бузыга — он хитрый — он знает, что если человеку после такого
боя дать воды напиться, то тут ему и смерть.
Умчался
дале шумный
бой,
Оставя след багровый свой…
Даёт себя знать он и грекам в
бою,
И Генуи выходцам вольным,
Он на море бьётся, ладья о ладью,
Но мысль его в Киеве стольном.
«Златой мне цепи не
давай,
Награды сей не стою,
Ее ты рыцарям отдай,
Бесстрашным среди
бою;
Отдай ее своим дьякам,
Прибавь к их прочим тяготам
Сие златое бремя!..
Надо быть рыцарем истины, всегда готовым к
бою за всякое умаление чести Прекрасной
Дамы.
И в хороводах, и на
боях везде бывал горазд Алеша Мокеев. Подскочил к одному Мотовилову, ткнул кулаком-резуном в грудь широкую, падал Сидор назад, и Алеша, не
дав ему совсем упасть, ухватил его поперек дебелыми руками да изо всей мочи и грянул бойца о землю.
Тут начинался задорный
бой, смешались миршенские с якимовскими,
давай колотить друг друга напропалую…
Все время боги становятся людям поперек дороги, ни на одну минуту не
дают возможности свободно развернуть свои силы. Боги предопределяют исход
боя, посылают ужас на храбрых, сильными делают слабых, вырывают своих поверженных любимцев из-под копья и уносят их в темном облаке. Зевс посылает Агамемнону лживый сон, чтобы побудить его к
бою, в котором греки будут разбиты. Умирающий Патрокл знает, что поверг его не Гектор, с которым он сражался, а стоявший за Гектором Аполлон...
Большую часть их германское правительство отозвало на восточный фронт,
давая этим возможность Франции, Англии и Бельгии несколько отдохнуть от беспрестанных
боев и собраться с силами.
Я очень хорошо помню, что чуть не на этом торжественном
бое первый бык выбежал, потоптался на месте и"
дал бежку"при смехе и негодующих криках публики, более кровожадной и животненной, чем это четвероногое.
Я спросил, чем кончился
бой, но мне
дали уклончивый успокоительный ответ, из которого я понял, что мы разбиты; а потом меня, безногого, охватила радость, что меня теперь отправят домой, что я все-таки жив — жив — надолго, навсегда. И только через неделю я узнал некоторые подробности, вновь толкнувшие меня к сомнениям и новому, еще не испытанному страху.
Обмыл с себя солдатик паклю да крахмальную слизь, морду папоротником вытер, пошел одеваться: нога похрамывает, душа вприсядку скачет… Ловко концы-то сошлись. На войне раненого полуротного из
боя вынесешь, «Георгия»
дают, а тут за этакий мирный подвиг и пуговкой не разживешься. А ведь тоже риск: распознай его лешие, по косточкам бы раздергали, кишки по кустам, пальцы по вороньим гнездам…
Оживленно и весело все поворотили назад. Только сестра-мальчик была огорчена и готова плакать от досады; она все обертывалась назад и горящими, жалеющими глазами поглядывала в шумевшую
боем даль.
Мимо нас проходили на север госпитали. Другие, подобно нашему, стояли свернутыми по окрестным деревням и тоже не работали. А шел ужасающий
бой, каждый день
давал тысячи раненых. Завидев флаг госпиталя, к нам подъезжали повозки с будочками, украшенными красным крестом.
И
дали ей по качествам кличку: «бой-баба, душа компании».
— Вы при ней-то этого не сморозьте, я-то ко всем вашим плоскостям привыкла, — раздражалась уже резко Дарья Алексеевна, не стеснявшаяся вообще ни в выражениях, ни в манерах, что было принято тогда в кругу полковых
дам, которых она в этом отношении всех затыкала за пояс, за что от кавалеров заслужила прозвище «бой-барыни».
Начальник этапа хотел для дальнейшей перевозки тела
дать лафет, но ввиду того, что
бой продолжался, и каждое орудие могло пригодиться, гроб поставили на артиллерийскую фуру и повезли в Ляоян.
Невеста и жених стали на свои места. Пастор с благоговением совершил священный обряд. Слезы полились из глаз его, когда он
давал чете брачное благословение. С последним движением его руки отдали в стане русском кому-то честь барабанным
боем… и вслед за тем в комнате, где совершалась церемония, загремел таинственный пророческий голос, как торжественный звон колокола...
Быть может, впрочем, всё, что я видел, были лишь, выражаясь военным языком, «разведочные стычки», которые не могут
дать настоящего представления о картине
боя.
В
бою китайцы помогают японцам, наших раненых грабят, указания
дают ложные — подводят под пули японцев, фураж и провиант добровольно не продают, устраивают склады для неприятеля, своими часто лживыми жалобами вызывают незаслуженное наказание, стоит отделиться по делам службы, как солдата убивают, заснёт солдат в фанзе — и тут ему покоя от манзы нет, его обкрадывают, выгонять же хозяина из его дома не позволяют — не гуманно, достаточно того, что бедному китайцу приходится стеснить свою семью на ночь.
Та же толпа, с кровожадностью римлян в эпоху падения империи, стекавшихся в амфитеатры любоваться
боями гладиаторов с дикими зверями, бежит в зал суда, где ее вчерашний герой, ныне развенчанный в подсудимые,
дает отчет в употреблении чужих капиталов, погибших зачастую вместе с собственными при одном неблагоприятном обороте колеса фортуны.
Что если кто из банды услышит стук в лесу,
даст знать своим, начнется
бой, и тогда фельдфебель — снова солдат навсегда.
Несмотря на то что баронесса махала из окна платком,
давая знать, чтобы прекратили неровный
бой, и приказала выставить над домом флаг в знак покорности, Густав не хотел никого слушаться, не сдавался в плен с ничтожным отрядом своим и, казалось, искал смерти.
К сожалению, несколько минут стоянки не
дали мне возможности порасспросить этих чудо-богатырей, потерявших в славном
бою столько отважных товарищей.
«Зачем черт принес?» — подумал он и велел все-таки просить ее. Переодевшись, он принял бой-бабу со всей светской вежливостью, всегда строго соблюдаемой им перед
дамами, кто бы они ни были.
— Ничего! «Умереть в окопах — это значит одержать победу»… У-у, с-сукин сын!.. — Катаранов смахивал слезы, а его тонкие губы злобно кривились и растягивались. — Вы еще мало видели в
бою нашего солдата. Какие молодцы! На смерть идут, как на работу, спокойно и без дрожи… Русский человек умеет умирать, но, — господа!
Дайте же, за что умереть!..
Тот наш, кто первый в
бой летит
На гибель супостата,
Кто слабость падшего щадит
И грозно мстит за брата;
Он взором жизнь
даёт полкам;
Он махом мощной длани
Их мчит во сретенье врагам,
В средину шумной брани;
Ему веселье битвы глас,
Спокоен под громами:
Он свой последний видит час
Бесстрашными очами.